В одной из недавних публикаций я в очередной раз упомянула про то, как граждане олигархи скупают картины и другие произведения искусства известных художников для личного владения или дальнейшей перепродажи с целью еще большего обогащения. При этом господа сталкиваются с тяжелой дилеммой: оставить ли какие-нибудь редкие полотна да Винчи и ван Гога на складах в беспошлинных портах-франко с целью привычного уклонения от налогов, отдав их на растерзание крысам, или повесить их у себя на яхтах. Не крыс, конечно же, а полотна известных художников.
Стоит заметить, что картины на яхтах держат не для одной только красоты—они там еще становятся частью интерьера дорогих судов, непринужденно зарегистрированных где-нибудь на Каймановых островах, с той же целью, с которой они сыреют и гниют в портах Швейцарии.
Выходит, что олигархические элементы из числа трудолюбивых эксплуататоров со всего мира не только загребают общественное культурное богатство, но еще и обращаются с ним...ну совсем как со своими наемными работниками: если отсырело и пришло в негодность одно полотно,то его можно выбросить и заменить другим. Благо что да Винчи, Матисс, Пикассо и все прочие таланты на протяжении целых веков совместно создали и оставили нам им целую прорву отменных картин.
Конечно, искусствоведы до сих пор приходят в ужас, когда узнают, что владельцы пароходов яхт не обучают обслуживающий персонал бережно обходиться с полотнами—например, горничные могут запросто взять и протереть картину тряпкой…1
Но если кто-то негодует или удивляется по этому поводу, то напрасно, ведь всё новое—это лишь... как-то подозрительно внезапно забытое старое, особенно если в этом новом опять фигурируют старые добрые частные собственники, отправленные было на помойку истории, но опять повылазившие оттуда со своими загребущими замашками и больно эффективными порядками.
Но я напомню, мне это даже в радость. Возьмем для примера Эрмитаж. В дореволюционное время хозяева музея, русские цари— те же частные собственники, только допотопные: с землей и зависимыми крестьянами, но без развитых средств производства— тоже мнили себя знатоками и “покровителями” искусства. Однако вся система хранения сотен тысяч сокровищ, собранных в Эрмитаже, была построена на довольно дилетантской основе.
Главное в ней было— внешний блеск. А за картинами ухаживали самыми примитивными, а порой просто варварскими способами. Дворцовые лакеи счищали с полотен пыль, мыли их мокрыми тряпками—опять ими, столько лет прошло, а орудия труда...и пыток так и не изменились!—и время от времени подновляли их лаком.
Картина слева—при обычном освещении. Справа—эта же картина при освещении ультрафиолетовыми лучами
В реставрационных мастерских придворные художники старались вернуть картинам в случае их порчи лишь внешнюю привлекательность. Их покрывали много раз слоями лака, который постепенно затягивал их полотной мутной пеленой. Часто маленькое повреждение, не превышающее по своим размерам крупинку, покрывалось “записью” в ладонь величиной, при этом живописцы-реставраторы просто подгоняли тона своих красок к подлиннику. Полотна порой возвращались на место “исправленными” до неузнаваемости.2
Такая практика существовала не только в русских музеях. Полотно выше принадлежит кисти известного Рембрандта, однако покрытая лаком картина слева поначалу сбила с толку искусствоведов Художественного музея Аллентауна, решивших, что это произведение кого-то из учеников студии Рембрандта. Только после снятия многочисленных слоев лака эксперты заметили неподражаемую технику мазков и игру света, присущую самому художнику. До того как картину восстановили—вид справа—ценители наблюдали лишь некое произведение изобразительного искусства, которое “словно поместили под грязное стекло”.4
Часто реставраторы стремились в угоду тогдашним вкусам придать картинам старинный вид, подкрашивая их слоем желтого лака.
Картина из Эрмитажа: на левой стороне удалены слои лака
Кроме того, тогдашние “эксперты” не знали, как “лечить” картины, а еще паче— как предупреждать их разрушение. Это наследие сейчас успешно переняли работники сферы здравоохранения…
Чаще всего мастера ждали пока картины обветшают, а потом прибегали к опасным “хирургическим” мерам—ну, чем эти методы отличаются от оказания медицинских услуг в наше рыночное время?
Одна из таких операций называлась “перевод”. Если замечали, что основа картины— холст или доска—начинала приходить в негодность, то ее просто удаляли, а слой краски переносили на новую основу. Причем, картину, написанную на холсте, можно было перевести на дерево, и наоборот.
Делали это так: картину заклеивали бумагой, потом переворачивали тыльной стороной вверх, и если это была доска, то начинали ее состругивать, пока не показывался слой краски; если это был холст, то его тоже осторожно сдирали. Потом на красочный слой наклеивали новую основу, а бумагу смывали.
Hermitagemuseum.org “Три возраста. Аллегория” Якоб де Беккер вторая половина XVI в.
Операция эта было чрезвычайно рискованной—рестовраторы могли легко погубить картину. Справедливости ради следует отметить мастерство некоторых реставраторов, вроде Митрохина или Табунцова, которые все же достигли в этом деле изумительной виртуозности. Они благополучно “переводили” сотни картин. В то же время эти умельцы работали как частные подрядчики, поэтому они ревниво охраняли секреты своего мастерства.
Всё один к одному как сейчас: помимо уже упомянутых тряпок на яхтах, среди современных реставраторов—в точности таких же частных подрядчиков, как и дворцовые эксперты—встречаются такие “лекари”, что не зря у некоторых произведений искусства начинают кровоточить глаза к праздникам.3
Да, я тоже поначалу не верила, а сейчас убедилась, что кровоточат. От стыда и ужаса.
Около месяца назад средства массовой информации и искусствоведы были повергнуты в очередной шок: какой-то даровитый частный подрядчик из плеяды современных реставраторов отделал старинную испанскую статую улыбающейся девы так, что она стала смахивать на чурбан с глазами, приделанными набекрень, или того хуже... на печально известного Дональда Трампа.5
[Нажмите, чтобы посмотреть]
Почему в “очередной раз”? Потому что такое случалось уже много раз. То некая подслеповатая 80-летняя гражданка—опять же в Испании—вызвалась отреставрировать фреску с изображением Христа, и в результате на фреске теперь красуется какая-то упитанная бабенция с перекошенным ртом.6
[Нажмите, чтобы посмотреть]
Это я еще по-доброму описала фигуру на картине справа—сми окрестили этот персонаж “Христом обезьян”, намекая на то, что такой лик может принадлежать только какому-нибудь Спасителю павианов, распятому за грехи этих нечестивых животных.
То другие рукодельники старательно восстановили две статуи в Италии, установленные хоть и не яхте какого-нибудь буржуа, а перед резиденцией буржуазного служителя и тамошнего национального лидера, да так старательно, что явно перестарались.
По инициативе тогдашнего Премьер-министра Сильвио Берлускони статуям Марса и Венеры, созданным в 175 году до нашей эры, приделали руки—в прямом смысле!—и другие конечности,7 потому что оригиналы из античности растеряли их в течение тысячелетий, а что за статуи без рук и ...хм, полноценных детородных органов? Особенно в понимании такого ценителя органов статуй, как Берлускони.
[Нажмите, чтобы посмотреть]
А еще реставраторы добрались до сокровищ древнего Египта—некий родственник одного из кураторов музея в Каире взял и приклеил ус отвалившуюся бороду к подбородку всем известной золотой маски Тутанхамона.
Любитель-реставратор приклеил её эпоксидным клеем, да еще под странным углом, а после, заметив белые потеки у рта фараона,— о, нет, только не это!—предположительно взял и соскоблил их ножичком. В результате у фараона вместе с потеками появились еще и царапины.8 Маску, конечно, восстановили, но только внешне—сердце и душа ее уже никогда не будут прежними после всех этих пыток...
[Нажмите, чтобы посмотреть]
Наконец, пожалуй, самая выдающаяся работа—канадской художницы Хизер Вайз. Однажды какие-то злостные вандалы украли голову у статуи младенца Христа. Младенец сидел на коленях у матери, и оба они выглядели по-ангельски нежно и трогательно— как и полагается двум божественным существам. Но только до тех пор, пока у него была своя родная голова. После того как над головой младенца поработала Хизер Вайз, он стал походить на пожилого карлика из пигмейского племени Химба, до такой степени печального и умудренного жизнью, что мошенники, укравшие оригинальную голову, расчувствовались и вернули ее назад.9
Ну и довольно про про всю эту эффективную братву. Вернусь, пожалуй, к Эрмитажу.
Великая Октябрьская в корне изменила существовавшие в Эрмитаже порядки. Одна из величайших сокровищниц мира стала народной собственностью и новый хозяин поставил задачу—сохранить и умножить собранные здесь памятники искусства и культуры всех времен и народов.
Случилось то, что происходит сейчас, только наоборот—в Эрмитаж потекли коллекции живописи и скульптуры из особняков вельмож и собственников. В его залах появились около миллиона новых экспонатов и замечательных произведений искусства.
За годы советской власти в Эрмитаже был развернут самый большой в мире Отдел истории культуры и искусства Востока, насчитывающий свыше ста тысяч экспонатов. В послевоенные годы был создан Отдел истории русской культуры. Там открыли знаменитую “Галерею Петра Великого” и замечательную “Галерею 1812 года” с портретами русских полководцев.2
Однако долгие и лихие годы хозяйствования частных собственников разных мастей уже тогда не прошли даром для собранных в музее коллекций. Особенно много заботы и внимания требовали от реставраторов экспонаты из частных коллекций, хозяева которых не следилили за сохранностью ценных шедовров—совсем как сейчас…
Таким образом, реставрация стала важной частью огромной научно-творческой работы, которую проводил коллектив сотрудников музея, борясь не только за сохранение доверенных ему ценностей, но и за исправление того, что было испорчено.
Картины живут долгую жизнь. Сто лет для них—это юный возраст. Но всё же они тоже стареют. Помимо этого у картин бывает много “болезней”, тяжелых и легких. Сейчас, как когда-то, их губят невежество и небрежность частных владельцев, разрушает сырость, резкие колебания температуры...крысы—на складах в беспошлинных портах.
К тому же образцы искусства, как и всё остальное кругом, требуют любви, заботы и внимания. Художественные произведения—это плод великого вдохновения, горения страсти и мысли, в них воплощен и передан труд гения, который не только трепетно волнует зрителя своей величественностью, собранной из частиц жизни ушедших поколений, но и учит его и воспитывает.
Федор Борисов “Утро танкистов”, 1952-1954гг
Поэтому они—наши сокровища, а не вороватых олигархов с яхтами. Эти сокровища пришли к нам через века и передавались из поколения в поколения для того, чтобы служить образцами живой истории, а не висеть у кого-то на двери в помещение, где хранят водные лыжи для забав, или стоять перед резиденциями господских холопов.
И чтобы спасти это сокровище от гибели надо, прежде всего, быть мастером, знатоком “реставрации”. Но сейчас тоже есть такие люди. Однако, кроме этого, еще нужно по-настоящему любить искусство и знать все его тайны.
Но и этого мало. Чтобы по-настоящему бороться за жизнь произведения искусства, надо чувствовать еще и огромную ответственность перед хозяином этим сокровищ. И если это какой-нибудь ошалевший от богатства буржуа, то вряд ли у кого-то может возникнуть такое чувство. А вот если все другие и ты сам—хозяева этого богатства, то это уже совсем другое дело.
Но прежде их нужно хотя бы опять вернуть в музеи. И буржуа, в отличие от мелких воришек, которые растрогались и вернули голову младенца Христа, никогда не сделают это сами.
1.theguardian.com/news/2019/feb/02/cornf
2.Аркадий Адамов “Возрождение памятников искусства”, Всесоюзное учебно-педагогическое издательство “Трудрезервиздат”, 1950 г.
3.vologda.kp.ru/daily/26124.5/3016958/
4.hyperallergic.com/543647/rembrandt-all
5.theartnewspaper.com/news/spanish-sculp
6.theguardian.com/world/2016/nov/18/pain
7.theguardian.com/commentisfree/2010/nov/2
8.history.com/news/beard-on-king-tuts-ma
9.news.artnet.com/art-world/jesus-statue-h
Опубликовано на zen