Наверняка многие задаются вопросом: кто пишет и одобряет современные учебники для образовательных заведений. Разумеется, заключение о научном содержании дает Академия Наук, а после Российская академия образования рассматривает их с точки зрения методической подготовленности. Однако издают их в основном частные издательства.1 И мы знаем на миллионе различных примеров о самом важным приоритете частных собственников. Поэтому в учебниках сейчас можно увидеть нечто подобное:
Но учебники—это только один аспект образования. Поэтому предлагаю вниманию отличную статью, которую я переводила пару лет назад, о подходе к проблеме образования в Советском Союзе.
В те годы, когда Сталин был Генеральным Секретарем КПСС, Советский Союз находился в начальной стадии коммунизма, которая должна была постепенно перейти к высшей стадии. Как известно, в начальной стадии коммунизма производственные силы еще недостаточно развиты, чтобы удовлетворять физические и культурные потребности людей, но вся цель и задача этой низшей стадии состоит в том, чтобы развить производственные отношения для как можно быстрого удовлетворения этих потребностей. Именно поэтому на низшей стадии коммунизма труд рабочих вознаграждается согласно приложенным усилиям.
Продуктивность, недостаточная для удовлетворения всех потребностей заставляет отложить переход к высшей стадии до тех пор, пока не произойдут достаточные изменения в производстве. Система вознаграждения за труд, которая производится согласно внесенному вкладу в производство, является достаточно эффективной, так как побуждает к самоотдаче, особенно если сравнивать это с тем временем, когда люди годами работали при капитализме, и труд при этом считался для многих скорее ненавистной обязанностью, чем насущной потребностью.
Статья 121 Конституции Советского Союза
Граждане СССР имели право на образование. Это право было обеспечено всеобщими обязательным начальным образованием, бесплатным образованием до 7 класса включительно, а также системой государственных стипендий для студентов высших учебных заведений, которые показали отличные результаты в учебе; также тем, что занятия проводились на родном языке; помимо того, бесплатной профессиональной подготовкой рабочих в сфере технического обслуживания и сельского хозяйства, проводимой на заводах, фабриках, колхозах и МТС.
Но каким образом можно достигнуть высокого уровня производства, и еще важнее: как его следует поддерживать на этом уровне? Совершенно ясно, что высокопродуктивное общество должно идти в ногу с последними достижениями техники. А для достижения определенного уровня техники и для её эффективного использования необходимо обеспечить высокий уровень образования населения.
В самом начале данная задача представлялась огромной по объему, а возможности для ее решения—мизерными. Однако образование в то время являлось важнейшим приоритетом, и это отлично показано в работе мелкобуржуазного английского писателя, который занимался изучением советской системы образования:
“Задача строительства современного, индустриального и социалистического общества из руин Российской Империи выполнялась со всей непоколебимостью и ценой человеческих жизней, о которых хорошо известно. Но никакие меры беспощадной решительности не могли быть достаточными сами по себе, так как успех таких начинаний, как, например, пятилетки зависел от образования в такой же степени, как он зависит от рабочей силы или экономических ресурсов. Стояла задача обеспечения страны новой армией инженеров, ученых, всех видов технических работников...ни один источник таланта не мог быть не задействован, и единственным способом удовлетворения этих требований было развитие плановой системы массового образования.” ( Грант, стр.20 см библиографию)
В царской России образование масс не являлось ни необходимостью, ни желательным условием, так как капитализм в то время был слабо развит и не нуждался в грамотном рабочем классе, к тому же образование заставляло людей надеяться на лучшую жизнь, чего царская Россия не могла предоставить. В результате этого 73% населения царской России ( включая детей до 9 лет) были безграмотными. Только четверть детей школьного возраста посещала учебные заведения.
В Советской России, напротив, кроме обучения людей с целью обеспечения продуктивности производства, советское образование также ставило задачей подготовить людей для того, чтобы быть достойными гражданами коммунистического общества, а именно: к примеру, изменить отношение к труду и к собственности, особенно потому, что при капитализме это отношение было иное, и люди по прежнему цеплялись за старые привычки.
Последним, но достаточно важным условием было повышение политической грамотности населения для развития высокого уровня классового сознания с целью формирования передового отряда для осуществления продолжающейся классовой борьбы. Грант пишет:
“...Советское общество...требует “политического сознания” масс. Это больше, чем простое приспособление, которому даже легче поддаться, чем невежеству. Тупое попустительство и согласие не пройдут; на самом деле здесь требуется согласие, которое черпает себя из знаний и понимания политической теории, иными словами, согласие в положительном смысле.” (с.23-24).
Таким образом, вопрос образования является критическим для сохранения коммунизма и его развития на пути к высшей стадии. Как говорил Ленин: “Без обучения нет знаний, а без знаний нет коммунизма.”
Именно поэтому во время первых двух пятилеток советские люди приложили все силы к тому, чтобы обеспечить высокую продуктивность производства, догнав таким образом большинство развитых империалистических держав; они понимали, что гегемония пролетариата в СССР может быть устранена путем военного вмешательства империалистических держав в случае, если приложенные усилия не приведут к успеху.
При этом огромные средства тратились на образование—обучение взрослых и детей. В период между 1917 и 1937 годом 40 млн взрослых научились читать! Число школьников и студентов образовательных учреждений выросло с 8 млн в 1914 году до 47 млн в 1938-1939 гг. Посещение средней школы увеличилось с менее 1 млн в 1914 году до 12 млн в 1938-1939 гг. Число студентов вузов выросло с 112 000 в 1914 году до 601 000 в 1938-1939 гг. Также в СССР за двадцать лет было построено в 20 раз больше школ, чем за 200 лет существования царской автократии.
Но помимо обеспечения образования в школах, в Советском Союзе было организовано образование для работающих граждан. С. Соболев ( Член Академии Наук СССР и Верховного Совета РСФСР) писал в “Советской Молодежи” (“Советский Союз говорит сам за себя” сс.229-230):
“Обширная система курсов и кружков предлагает широкий спектр образовательных мероприятий, направленных на развитие высоких профессиональных навыков, необходимых для той или иной специальности…”
Система профессиональной подготовки в учреждениях, напрямую связанных с фабриками и заводами, функционировала в СССР на протяжении 15 лет. Высококвалифицированные работники всех сфер производства и транспорта проходили бесплатную подготовку в подобных учреждениях. Учащиеся таких учебных заведений получали общее образование на уровне средней школы, а также получали навыки, необходимые для выбранной ими профессии под наблюдением высококвалифицированных инструкторов…
Со времени их образования учреждения профподготовки выпустили более 2 млн квалифицированных рабочих в различных областях промышленности. Многие из выпускников после окончания становились высококвалифицированными мастерами своей профессии, достигая выдающихся результатов в трудовом производстве.”
Помимо среднего образования, также существовали неограниченные возможности для получения рабочими высшего образования на заочном и вечернем отделениях университетов, которые периодически проводили семинары и лекции для работающих студентов…
Такую систему образования наблюдал Грант в 1959 году. Студенты заочных и вечерних отделений в 1939 году составляли 45% всех студентов (39% из них были студентами заочного отделения).
Однако, предоставление всеобщего образования— это одно, а качество такого образования—нечто другое. Каково же было качество? Возможно, ученики обучались основам правописания, чтения и арифметики, достаточными для того, чтобы прочесть руководство к эксплуатации оборудования и отмерить нужное количество сырья? Или всё же это было образование, нацеленное на понимание природы и общества?
Было ли это обременительным занятием по запоминанию обширного количества фактов, не связанных определенным образом или это было получение способности быть компетентным в сложных вопросах и ситуациях, с которыми сталкивается общество и человечество в целом?
Книга Дианы Левин “Дети в Советской России” позволяет нам увидеть как работала система образования в сталинском СССР. (Faber & Faber Ltd., 1942 г). Диана Левин работала учителем в московской школе с 1938 г по 1942 г, проработав до этого в течение 7 лет учителем математики в Великобритании. Школа, в которой она преподавала была обычной советской школой, единственной особенностью которой было то, что преподавание велось на английском языке.
Дело в том, что Советская Конституция гарантировала детям образование на родном языке, а в то время было достаточно детей, чей родной язык был английским: это были либо дети американских или английских специалистов, работающих в СССР, либо дети рабочих, которые в свое время работали за границей. Таким детям было легче обучаться на английском языке—так можно объяснить школу с преподаванием предметов на английском языке.
В остальном школьная программа не отличалась от той, что была в русскоязычных школах. Учебники были тоже аналогичными, но на английском языке. Также, методы преподавания и дисциплины ничем не отличались от других школ. Ясно, что школа в которой работала Диана Левин была хорошей школой среди множества подобных, как и ожидалось, но не все школы в то время достигли подобных высоких стандартов.
На поверхности то, что Диана Левин рассказывает о методах, используемых для обеспечения высокого уровня образования, может показаться человеку, выросшему в буржуазном обществе, чем-то напоминающим демагогию Маргарет Тэтчер, но при более близком рассмотрении становится ясной разница между пустыми рассуждениями о необходимости высоких стандартов в образовании (эти рассуждения имели целью переложить ответственность за проблемы в обществе на учителей, при этом ничего не делалось для того, чтобы улучшить условия жизни людей в обществе, в конце концов, какой смысл предлагать высокие стандарты образования рабочему классу, если судьба последних быть безработными или выполнять низкоквалифицированную работу?) и опытом Советского Союза, где достижение высоких стандартов образования было насущной необходимостью.
Вот что писала Диана Левин в предисловии книги:
“Единственное признание, которое мне хотелось бы выразить здесь—за свободу, которая была предоставлена мне в работе и жизни в Советском Союзе. Хотя выполнение моих обязанностей контролировалось, что впрочем было аналогичным для всех других учителей, и я обязана была придерживаться утвержденной школьной программы по моему предмету, здесь всячески поддерживались эксперименты в использовании различных методов обучения и проявления инициативы в организации занятий. За все время работы в Москве, у меня было ощущение, что меня оценивают как учителя—также как и всех других учителей. Отличная работа воспринималась с благодарностью и всячески поощрялась, плохое выполнение работы не одобрялось и критиковалось, но таким образом, чтобы решить имеющиеся проблемы самым скорейшим способом. Имена лучших учителей были известны и ценились в среде преподавателей.” (с 6)
Основным отличием в отношении к образованию в Советской России по сравнению с Тэтчеровской Британией лежит в словах: “ ..плохое выполнение работы не одобрялось и критиковалось, НО ТАКИМ ОБРАЗОМ, ЧТОБЫ РЕШИТЬ ИМЕЮЩИЕСЯ ПРОБЛЕМЫ САМЫМ СКОРЕЙШИМ СПОСОБОМ.”
Решение проблем связанных с неудовлетворительной работой учителей осуществлялось через поддержку, практическую помощь и побуждение учителя к самосовершенствованию, для того, чтобы разрешить ситуацию для учащихся и для самого учителя, а не для того, чтобы каким-то образом унизить учителя или лишить его средств к существованию…
Давайте рассмотрим несколько примеров того, как была устроена советская система в отношении определения хороших и плохих учителей, и каковы были методы решения ситуаций, когда выявлялись плохие учителя.
Диана Левин пишет: “Наш учитель по естествознанию, Товарищ Эдмундс, была слишком мягкой. В то же время, я заметила, что дисциплина в классе оставляет желать лучшего, и что ответы учеников не отличаются качеством. (Всё это было замечено благодаря тому, что любой учитель мог присутствовать во время урока для наблюдения. Такую же возможность имели и родители)
После посещения урока ботаники в 6 классе, во время которого ученики оказались не подготовленными к уроку, я попросила класс остаться после урока вместе с товарищем Эдмундс и представителем школьного совета. Я сразу перешла к делу. ‘Поведение класса было далеко от примерного во время урока и многие оказались не готовы и не выполнили домашнее задание...пожалуйста, объясните в чём дело. Таня, ты, как староста класса начни первой.’
Таня.. подумала немного...
— Товарищ Эдмундс недостаточно строга с нами. Ей не следует ставить положительные оценки так легко..большинство класса не готовятся к занятиям. Они знают, что в любом случае получат хорошую оценку.’...
— Ну, Иосиф, а ты как думаешь?
— У нас плохое поведение оттого, что нам не всегда есть чем заняться...Сегодняшний урок был легким, все его знают, поэтому никто не хотел по-настоящему заниматься.
— Я считаю, что командиры отрядов отлынивают от своих обязанностей,—заметил Эдуард,— они должны поднять этот вопрос на сборах. Если мы знаем, что товарищ Эдмундс—хороший учитель, мы должны быть внимательными на уроке, даже если она слишком добра.
После того, как ученики ушли, договорившись улучшить дисциплину и подготовку к урокам, товарищ Эдмундс и я остались для дальнейшего обсуждения. Было очевидно, что она была приятно поражена тем, что высказали ребята. Мы тщательно подготовили следующие три или четыре урока вместе, помня о том, что нам следует “занять” школьников во время урока. Мы договорились о том, что в течении следующей пары недель я буду регулярно посещать её уроки, и мы будем одновременно отмечать все возникающие вопросы, впоследствии сверив наши записи. Она также согласилась посетить мои уроки, чтобы посмотреть, как я провожу занятия и как оцениваю устные ответы.
Дисциплина и работа на уроке стали последовательно улучшаться...учитель позаботилась о том, чтобы ученикам было чем заняться во время урока и это был одним из самых главных факторов, который помог улучшить поведение.” (с.56)
На этом примере мы можем наблюдать дух взаимоуважения, сотрудничества и поддержки, который имел место при решении проблем с преподаванием и обучением, в отличии от мер, вызывающих чувство вины, которые требовал Тэтчеризм (и которые охотно перенял Джек Стро).
Источник:stalinsocietygb.wordpress.com/2
1 sbis.ru/contragents/7720341705/772001001
Библиография:
1. N Grant, Soviet Education, Penguin Books, 1970
2. D Levin, Children in Soviet Russia, Faber & Faber Ltd., 1942.